Там, гурьбою веселой
Облетая сады,
Золотистые пчелы
Собирают меды,
Чище раннего неба
И заката желтей,
И Кронидовых Геба
Ими поит гостей.
Если краев золотых
Бога уста коснутся
В сердце мечты проснутся,
Полны огней святых.
Мощная сила дланей
В этой влаге златой,
Жар высоких желаний,
Сердца гордый покой.
Если к чаше прильнут
Губы рожденных в прахе,
Муки, сомненья, страхи
В сердце людском уснут.
Сын Кронида блаженный,
Тантал ту чашу пил,
Тяжко потом надменный
Сладость ее искупил.
С гор в виде клубящегося облака спускается Ирида. Она нежная и тонкая блондинка, вся в пышных волнах шелковистой ткани, которая переливается цветами радуги; в руках у нее в виде жезла золотой лотос. На голове белые лилии. Из-под длинной одежды видны золотые туфельки с крылышками.
Хор и Ирида.
Сквозь туман, как видение сна,
Отливая живыми цветами,
Будто радуга, сестры, над нами.
Здравствуй, Ирис, Зефира жена!
Но богиня сегодня бледна,
Яркой ризы увита клубами.
Ваши ландыша щеки свежей,
Безмятежны девичьи отрады:
Рады стрелам вы жарких лучей,
Рады волнам вечерней прохлады,
Одного у отца, ореады,
Не просите — красавцев мужей.
Когда тени сгустятся черней,
А луна не осветит эфира,
Подарите улыбкой сатира,
Но не надо венчальных огней.
Разве ты уж не любишь Зефира?
Все сильнее, увы! и сильней
Я люблю дуновенье лилей
И венчанного ими кумира,
Но красавец от вечного пира
Средь златых сицилийских полей
Стал Борея со мной холодней,
И на ложе не знаю я мира.
Стали ночи черней и длинней,
Стало в радуге меньше огней
С той поры, как люблю я Зефира.
Ты не найдешь Зефира между нами,
Спроси о нем вечернюю звезду.
Мы не его увенчаны цветами
И не в твоем срывали их саду.
Я не за ним, за Герой я иду,
Она гостит в своем Самосском храме.
О, как тяжел, богиня, твой удел,
Как вечная томительна забота…
Когда своих нам не уладить дел,
Чужие нам улаживать охота…
Кронид слегка задет стрелой Эрота,
И сцен бы он семейных не хотел.
Царица чар! Тебе дивиться надо:
Иль негой слов, или обманом сна
Богов мирить умеешь ты одна…
Но кто ж очей Кронидовых услада?
Вы чарам нимф дивиться бы должны,
А не моим… Узнать была я рада,
Что во дворце, украдкой от жены,
Одна из вас… Дориппа-ореада.
Смех.
Мы польщены, мы очень польщены.
Но удалить Дориппу все же надо…
Постой, жена Зефира! при дворе
Верховного ты видела, конечно,
Сегодня Иксиона… К очагу
Кронидову он вестником крылатым
Был отведен. Душа узнать горит,
Что сталось с ним… Он сердце мне растрогал.
Про гордого царя ты говоришь,
Что кровью был покрыт и всеми проклят?
Надменного узнала я, когда
Переступал порог он… Все невольно
На темное пятно мы обернулись.
Державный царь, и тот со ступеней
Своих спустился, чтобы видеть гостя.
Но гордо шел оборванный лапит.
Чела он не склонил, и даже ветви
Он не держал молящих.
К очагу
Кронидову пошел он за Гермесом,
Не кланяясь и не разжавши губ.
Молчание сковало нас, — мы ждали,
Что станет он молить и плакать, нем
И прям стоял пред ними олимпиец.
Так несколько мгновений пронеслось,
И на чело Кронида будто тучка,
Мы видим, набежала, но грозы
В ней не было; державный улыбнулся…
Как из-за тучи солнце иногда
Проглянет, и нахмуренные сосны
И гордые осыпаны, глядишь,
Златистыми лучами скалы, — лица
Улыбкою и наши засветились
Кронидовой.
И так сказал отец
Бессмертных и людей:
«Дитя, тебя я
Призвал сюда, чтобы простить», — и губ
Тут дрогнула у Иксиона складка.
«Я не хочу, — так продолжал Кронид,
Признаний и молений — за порогом
Пускай злодей и грешник остается,
Отверженный богами и людьми,
Живи у нас моим веселым гостем».
И шум слова его венчал, но был
То светлый шум. Кронид на трон высокий
Вернулся свой, — у царских ног его
С златой косой и белыми плечами,
Сверкавшими из-под небриды, нимфа
Влюбленная уселась, и играть
Ее косой рука Кронида стала.
А Иксион из нежных рук харит,
Как из руки художника картина,
Пленяя глаз, выходит, обновлен,